МУСЛИМ МАГОМАЕВ
10 малоизвестных фактов
Магомаев ушел из жизни в 66, а со сцены еще раньше. Но сумел остаться в сердцах людей навсегда.
Так бывает, когда речь идет о настоящем таланте: он, в отличие от всего прочего, вечен — как музыка, которой Магомаев посвятил всю свою жизнь.
— В жилах Магомаева причудливо смешались русская, татарская, адыгейская и азербайджанская крови. На вопрос о национальной принадлежности Муслим Магометович отвечал: «Азербайджан — мой отец, Россия — моя мать».
— Отец певца, театральный художник Магомет Магомаев, погиб на фронте за несколько дней до победы. Мать, Айшет Кинжалова, оставшись молодой вдовой, уехала искать актерского счастья в Вышний Волочек. Маленький Муслим остался в Баку: бабушка Байдигюль невестку не любила и ребенка ей не отдала. Поэтому воспитывал будущего певца дядя Джамал. Именно ему Магомаев обязан первыми уроками игры на фортепиано.
— Однажды маленький Муслим, которого заставляли учиться играть на скрипке, заперся в своей комнате и разобрал инструмент на мелкие детали. Это была скрипка работы Амати.
— Тот самый бархатный баритон, который заставлял трепетать миллионы женщин по всему Советскому Союзу, появился у Магомаева в 14 лет. Сначала он скрывал это от родных, уходил на берег Каспийского моря и пел, пытаясь перекричать шум волн. Именно такими были его первые уроки вокала.
— Впервые Магомаев женился в восемнадцать лет. Брак не продержался и года, но певец успел стать отцом: тогда у него родилась единственная дочь Марина.
— С Тамарой Синявской, которую Магомаев называл женщиной всей своей жизни, его знакомили трижды. На третий раз она потеряла терпение и сказала: «Да мы уже знакомы!»
— Единственный раз, когда Магомаев всерьез раздумывал стать «невозвращенцем», случился из-за недобросовестности его концертного директора. Узнав, что директор «попался», друзья советовали певцу остаться в Париже, где он тогда гастролировал: мол, возвращение — это срок по экономической статье. Но Магомаев все же вернулся в СССР, где не без помощи тогдашнего министра культуры Фурцевой скандал удалось замять.
— Долгое время Муслим Магомаев был единственным в СССР певцом, которому разрешалось петь на английском языке.
— Решение уйти в эстраду Магомаев принял во время стажировки в миланском театре La Scala. Итальянцы прочили ему блистательную оперную карьеру, но молодой баритон решил, что опера — это слишком скучно. По словам Магомаева, партия Фигаро стала для него чем-то вроде галочки: спел — молодец, а теперь надо делать то, что хочется.
— Завершая свою певческую карьеру, Магомаев не давал никаких «последних концертов». Он просто перестал выступать и сосредоточился на живописи и скульптуре. Свое решение он объяснил просто: «Эстрада — искусство молодых. Я пел достаточно долго, пора уступить место».
На эстраде Магомаеву не было равных по популярности. Сама идея, что оперный певец с роскошным баритоном, отшлифованным в Ла Скала, снизошел до эстрады, была смелой и неожиданной для советского искусства.
Тем более непонятно, почему Магомаев так рано — в пятьдесят с лишним лет и будучи еще востребованным — ушел со сцены, хотя его голос все еще великолепно звучал. Об этом мы расспросили его близкого друга — народного артиста России Владислава Верестникова.
Он был слишком критичен к себе, — считает Владислав Аркадьевич. — Если не мог взять хоть одну ноту, он отказывался петь всю партию. Не работал в штате ни одного оперного театра, несмотря на то, что пел не только эстрадные песни, но и классический репертуар.
При всей своей популярности в жизни Муслим был очень доступным, чистым и даже наивным человеком. В Чечне его считали чеченцем, поскольку его предки переехали в Баку из Чечни. Соответственно в Азербайджане его называли азербайджанцем. А он, несмотря на то, что родился в мусульманской семье, всерьез интересовался православием. У него дома была огромная фильмотека на религиозные темы, особенно его увлекали сюжеты о жизни Иисуса Христа. В этом смысле Магомаев был человеком мира.
В молодости Муслима Магометовича сравнивали с агентом 007 актером Шоном Коннери — было в их внешности что-то общее. И Магомаеву нравилось сниматься в кино, хотя о своих работах он говорил в шутку. Ему предлагали роль Вронского в «Анне Карениной» Александра Зархи. Он отказался в пользу Василия Ланового. Но согласился сыграть персидского поэта Низами.
В последние годы у Магомаева были серьезные проблемы с сосудами, болели ноги, мучила тахикардия, постоянно скакало давление, так что невозможно было проснуться без чашки кофе.
Вечерами мы прогуливались по Тверскому бульвару, — вспоминает Владислав Верестников. — Муслиму нужно было ходить, и я уговаривал его купить тренажер с беговой дорожкой. Но эта идея не вызвала у него восторга. Врачи ему говорили, что курением (Магомаев выкуривал три пачки в день. — Ред.) он украл у себя пятнадцать лет жизни. Но ни бросить курить, ни изменить образ жизни он не соглашался. Говорил: «Курить я не брошу даже под страхом смерти». А жить другой, правильной жизнью ему было неинтересно.
По-моему, его что-то тяготило. Он не раз говорил: «Пусть запомнят меня молодым». Это касалось не только раннего ухода со сцены, но и жизни вообще. Он считал, что уже все сделал, всесоюзная слава и любовь публики к нему пришли еще в 19 лет.
Единственное, чего он просил у Бога, так это быстрой смерти.
