На свет Пиаф появилась подобно птичке божьей, под открытым небом Парижа на грязной и холодной мостовой декабрьской ночью 1915 года.

Отцом певицы был акробат цирка Луи Гассьон, но дочку он толком не успел и разглядеть — ушел воевать на фронт в Первую мировую.

Мать Анетта Мейлар тоже служила в цирке. Вскоре она просто оставит малышку своим непутевым родителям и исчезнет в неизвестном направлении. В доме часто пьют вино и добавляют его в молоко Эдит, чтоб не голосила и лучше спала. Для ее же «блага» малышку не купали, свято веря, что корка грязи на теле оберегает от болезней. Из-за полной антисанитарии в доме не заметили и развивающиеся болезни у девочки, она плохо слышит и почти не видит.

Такую ужасную картину застал Луи, приехав на побывку спустя два года. Ослепшую, худющую дочку он забрал из этой клоаки и отнес своей матери Луизе. Набожная и порядочная женщина работала кухаркой, правда в публичном доме. Каждый заработанный франк она и Луи тратили на лечение Эдит, своей любимицы. Но врачи только разводили руками — слишком поздно.

И тогда все «труженицы» борделя в едином порыве, скромно одевшись, отправились в ближайшую церковь вымаливать у святой Терезы исцеления для малышки. Даже хозяйка заведения пообещала, в случае выздоровления, пожертвовать десять тысяч наличными. Совершив благородное дело, девицы вернулись к своим будням, позабыв какую дату просили для прозрения Эдит.

И вот в день рождения своего отца, пятилетняя Пиаф смогла наконец-то видеть. То ли это святая Тереза помогла, то ли врачи все -таки вылечили зрение, не столь важно. Главное, что девочка теперь могла разглядеть улыбку своего любящего отца. Это потом Эдит будет покупать ему дорогие костюмы, подарит ферму, о которой он мечтал. А пока она, оперившись, потихоньку приходит к самостоятельной жизни.

Она рано начала подрабатывать пением на улицах и площадях Парижа, в то время как рядом отец демонстрировал незамысловатые акробатические трюки. В четырнадцать Эдит поняла, что готова сама зарабатывать на жизнь и начала свою сольную карьеру. Монеток, брошенных благодарными слушателями, хватало на новое платье, она могла снять маленькую комнатушку в дешевой гостинице и даже позволить себе вино и консервы.

Мыть посуду, стирать одежду – юной шансонье было недосуг. Все ее время занимало пение и любовь. Она словно проглатывала мужчин одного за другим, питаясь страстью. В семнадцать лет она родила от очередного любовника дочь Марсель, что совсем не изменило ее образ жизни. Дела пошли в гору, Пиаф предложили петь в кабаре-маленьком и неприглядном. Но это было лучше, чем ежедневно в снег и дождь стоять под открытым небом.

Отец Марсель считал работу Эдит легкомысленным занятием и поставил вопрос ребром — или он, или работа. Выбор пал не в его пользу и, отчаявшись, он забирает дочь и уходит, надеясь, что Эдит  побежит следом не за ним, так за ребенком, но этого сразу не случилось. Пока родители выясняли отношения, девочка заболела менингитом и умерла. Это было концом этой любовной истории и началом новых, бесчисленных связей певицы. Каждый раз Эдит старалась уйти первой от любовника, даже когда влюблялась. Детей ей бог больше не дал.

Лишь один мужчина в ее жизни стоил того, чтобы никогда не уйти по собственной воле от него, а ведь он не был даже любовником. Владелец кабаре и ресторанов, предприимчивый Луи Лепле стал для нее вторым отцом. Он подобрал ее чуть ли не под забором, вымотанную пением, уставшую. Придумал ей сценическое имя «воробушек» и вывел на эстраду. Учил ее выбирать в первую очередь репертуар, а не наряды для выхода на сцену, часто повторял ей «Пой так, как будто поешь о самой себе. Ты маленький серенький парижский воробушек, одна из тысячи таких обездоленных, но у тебя есть собственная гордость и красота!» И она пела в простом черном платьице выворачивая всю душу на изнанку, покоряя всех- от консьержки до публики высшего общества.

И когда Лепле убили, имя Пиаф стали трепать в каждой подворотни. Вспомнили все — и детство в борделе, и гибель дочки и неразборчивые связи. Сплетничали, что папашу Лепле убил, не иначе как очередной ревнивый ухажер Пиаф. Казалось — это крах, щепетильная французская публика никогда больше не примет ее.

Утопив свою депрессию в вине, Пиаф продолжала плыть по течению. И тут, буквально за шиворот, из такого состояния ее вытаскивает поэт Раймон Ассо. Он становится ее личным Пигмалионом, попытавшись слепить новую Пиаф и написав новый репертуар для нее. Он сделает певицу знаменитой.

Когда, после перерыва Пиаф дала свой первый концерт в крупнейшем зале Франции, публика не хотела ее отпускать. В одночасье она становиться богатой и знаменитой. Лучшие дизайнеры работают над интерьером ее особняка в центре Парижа, а она по прежнему любит спать в малюсенькой комнатке. Личный китайский повар готовит для нее диковинные блюда, а она все равно варит сама себе крепкий кофе и пьет его у плиты. Известные кутюрье предлагают свои услуги, а она, как и раньше, любит маленькие черные платьица. Для нее имеют значение, как и в юности, два понятия — песни и любовь.

Она дарила свой голос людям даже под страхом смерти. В 1944 году Пиаф поет для пленных французов в немецком концлагере, а потом ей удается сфотографироваться с ними на память. Вернувшись во Францию, она с помощью верных друзей увеличивает снимок, вырезает лицо каждого заключенного и выправляет 120 фальшивых германских паспортов. После чего добивается повторного концерта в том же лагере. Как заправская шпионка, в чемодане с двойным дном, она провозит документы и раздает их заключенным вместе с автографами. Благодаря такому поступку, многим ее соотечественникам удалось бежать, а значит выжить.