ТАТЬЯНА ИВАНОВНА ПЕЛЬТЦЕР
«Какое это благо — жить!»
Татьяна Ивановна Пельтцер.
Родилась 24 мая (6 июня) 1904 года в Москве — умерла 16 июля 1992 года в Москве. Советская и российская актриса театра и кино, Народная артистка СССР (1972). Лауреат Сталинской премии третьей степени (1951).
Отец — Иоганн Робертович (Иван Романович) Пельтцер был актёром и всю жизнь называл себя Иваном Романовичем.
Мать — Евгения Сергеевна Пельтцер, еврейка, дочь казённого раввина Киева.
Актёрскому мастерству Татьяна училась у своего отца, который ставил её первые спектакли. На сцену она впервые вышла в девять лет в спектакле «Камо грядеши» по Г. Сенкевичу в роли Авла, в труппе Н. Н. Синельникова в Екатеринославе. А за следующую актёрскую работу — в «Дворянском гнезде» — она впервые получила гонорар.
В одиннадцать лет блистает в роли Серёжи в спектакле «Анна Каренина», но её путь на сцену не был лёгким: актрисой она стала без актёрского образования.
Нет ничего удивительного в том, что Татьяну Пельтцер никто никогда не помнит молодой. На экране, да и на сцене, она всегда была мамой, тетей, бабушкой. Даже в своем кругу ее любовно звали «Бабушка», хотя ни внуков, ни детей у нее не было…
Предок артистки Наполеон Пельтцер пришел пешком в Россию из Рейнской области, имея всего сто талеров в кармане. Здесь он овладел текстильным делом и довольно быстро разбогател. Судя по всему, тезка великого французского императора был столь же рисковым человеком, поскольку, например, в 1845 году купил разорившуюся суконную фабрику в Нарве и поднял ее, что называется, с нуля.
Потомок Наполеона Иоганн Пельтцер был смекалистым портным, у которого довольно рано проявились артистические наклонности (снимался в фильмах «Белеет парус одинокий», «Медведь», «Большая жизнь», «Она защищает Родину», «Последняя ночь»). Его дочь Татьяна, родившаяся 6 июня 1904 года, первые робкие шаги на сцене сделала пятилетней девочкой, играя мальчика Авли в инсценировке романа Сенкевича «Камо грядеши», где ее первым учителем был отец.
Татьяна Ивановна Пельтцер не оканчивала театральных учебных заведений. В 1923 году она была исключена из труппы театра с безликим названием МГСПС с формулировкой «за профнепригодность». Разочаровавшись в актерстве, Татьяна Ивановна вышла замуж за немецкого коммуниста и писателя Ганса Тейблера, с которым уехала в Германию.
Брак оказался непрочным: влюбившись в заезжего инженера, она была изгнана из дома.
С этим же замужеством связан курьезный случай, ставший уже своеобразной легендой. Много лет спустя Ольга Аросева, Галина Волчек и Татьяна Пельтцер отдыхали в Карловых Варах.
К Пельтцер приехал ее бывший муж. До войны они жили в Германии, но его, члена Коминтерна, коммуниста, Гитлер бросил в концлагерь, а Татьяна Ивановна уехала в Россию. Они не виделись много лет, у каждого своя жизнь, и встретились в Карловых Варах. Ходили, взявшись за руки, не расставаясь ни днем, ни ночью.
И вот, когда дружная компания расположилась под тентами летнего кафе, Волчек, глядя на эту волшебную пару, задумчиво сказала: «Какая же тварь этот Гитлер, какую любовь разрушил…»
На что бывший член Коминтерна, узник концлагеря, жертва нацизма и муж Татьяны Ивановны Пельтцер заметил: «Да, конечно, Гитлер был очень нехороший человек, на нем много грехов, но в нашей разлуке он не виноват. Я у Танечки нечаянно обнаружил в кармане фартука любовную записку от моего лучшего друга…»
Пауза. Аросева: «Танька! Так ты, выходит, б…дь, а не жертва нацизма?!»
«Она всегда хорошо понимала, где правда, а где наигрыш и штампы, — вспоминает в интервью «КП» Марк Захаров. — Она могла быть скучной на репетиции, но всегда была правдивой. Ничего не изображала голосом. И мне это было очень ценно. Мало кто знает ее с этой стороны, но Татьяна Пельтцер очень внимательно наблюдала, что происходит в театре, в кинематографе — нашем и зарубежном.
Она была продвинутым человеком». Отношения между требовательной актрисой и педантичным режиссером были непростыми. Тем не менее, все трения были преодолены. В адрес Захарова были направлены и довольно едкие замечания, впоследствии ставшие цитатами: «Ни один спектакль от репетиции лучше не становится» и «Вот вы, Марк Анатольевич, всё сидите, подолгу репетируете, а вот у Корша (Фёдор Адамович Корш основатель Театра Корша. — Прим.) каждую пятницу была премьера».
Татьяна Пельтцер была заядлой курильщицей, предпочитала сигареты «Marlboro». Курильщицей оставалась до последних лет жизни. Как вспоминал впоследствии А. Абдулов, даже потеряв память, не зная как называется сигарета говорила ему: «Дай мне вкусненькую».
Обожала преферанс. Многие отмечают, что Татьяна Ивановна была очень темпераментным игроком, была готова играть всегда, даже на последние деньги, очень строго подходила к выбору партнёра по игре, такой чести удостаивались только уважаемые ею люди.
Выпивала в меру, на гастроли с собой всегда возила не только коврик для зарядки, но и посуду с плиткой, предпочитая готовить самостоятельно здоровую пищу. Тем не менее, годы брали свое.
«В нашей стране часто большие актеры уходят не очень складно и не очень красиво, — замечает Марк Захаров. — У нее было тяжелое заболевание — потеряла память, потом сознание начало меркнуть… Хотя она до последнего держалась и играла с Абдуловым финал «Поминальной молитвы». Роль Берты Григорий Горин в этом спектакле написал специально для нее.
Саша — человек открытый, талантливый. Она это ценила, а он расточал ей особые комплименты. Когда они в «Молитве» выходили на сцену, Саша ее незаметно щипал — тогда она говорила свою реплику. Иногда невпопад, что тоже было смешно. Мы ее звали «наша баушка». Ее все обожали. Любили и немножко побаивались.
В конце 1980-х годов у Татьяны Пельтцер развилась подозрительность и мания преследования. 1991 год она провела в психиатрической больнице им. Ганнушкина, откуда её привозили на спектакли.
В 1992 году она вновь попала в психиатрическую лечебницу. Там получила травму — упав, она сломала шейку бедра.
Татьяна Ивановна Пельтцер скончалась 16 июля 1992 года после инфаркта и пневмонии. Похоронена в Москве на Введенском кладбище рядом с отцом и братом.
Желтая пресса писала что хоронили Татьяну Ивановну в закрытом гробу. Якобы, после смерти стало известно, что пациенты клиники её жестоко били.
Согласно завещанию Татьяны Ивановны, двухкомнатная квартира в актёрском доме на улице Черняховского отписана домработнице — Анне Александровне Кукиной, которая ухаживала за ней более двадцати лет, архивы с фотографиями — театру, библиотека — Марку Захарову.
Ее знают и любят до сих пор, хотя, казалось бы, в ее репертуаре нет больших ролей. Но, как ее героиня Федоровна в спектакле по пьесе Людмилы Петрушевской «Три девушки в голубом», могла бы сказать: «А мне ни от кого ничего не надо». Она и так была одарена сверх меры — талантом и отзывчивостью публики.
В нашей памяти она так и останется озорной, бесстрашной, обаятельной и эксцентричной актрисой, которая и в 70 лет могла перелезать через забор, кататься на крыше троллейбуса и не унывать, несмотря на все личные трудности.
«Да что вы плачетесь! Живите и тому радуйтесь — ведь какое это благо — жить!» — говорила Татьяна Ивановна.
